Палочки сетчатки раздражаются от яркого света и воспринимают цвет

Глаз расположен в глазничной впадине черепа. От костей глазничной впадины к наружной поверхности шаровидного глазного яблока подходят мышцы, которые его поворачивают. В дальнейшем мы особо остановимся на работе этих мышц, поскольку, как будет показано, они имеют самое прямое отношение к силе нашего зрения.

Органы, окружающие глаз, предназначены Природой для того, чтобы защитить его от вредных воздействий внешней среды. Волоски бровей отводят в стороны стекающую со лба жидкость (чаще всего это капли пота), ресницы препятствуют попаданию в глаз пылинок. Слезная железа, расположенная у наружного угла глаза, также принадлежит к его защитным органам. Она выделяет слезу, которая все время смачивает поверхность глазного яблока, не дает подсыхать живым клеткам внешнего слоя глаза, согревает его, смывает попадающие на глаз посторонние частицы, а затем стекает из внутреннего угла глаза по слезному каналу в  носовую  полость.

Как же устроен глаз? Плотная белочная оболочка {склера), покрывающая глаз снаружи, защищает его от механических и химических повреждений, от проникновения посторонних частиц и микроорганизмов. В передней  части глаза  оболочка эта  переходит

в прозрачную роговицу, которая, подобно застекленному окну, свободно пропускает лучи света. Средняя — сосудистая оболочка пронизана густой сетью кровеносных сосудов, которые снабжают глазное яблоко кровью. На внутренней поверхности этой оболочки тонким слоем лежит красящее вещество — черный пигмент, который поглощает световые лучи. В передней части глаза, напротив роговицы, сосудистая оболочка переходит в радужную, которая может иметь различный цвет — от светло-голубого до черного. Он определяется количеством и составом содержащегося в этой оболочке пигмента. Роговица и радужная оболочка не прилегают друг к другу плотно. Между ними находится пространство, заполненное  совершенно  прозрачной  жидкостью.

Роговица и прозрачная жидкость пропускают световые лучи, которые попадают внутрь глазного яблока через зрачок — отверстие, расположенное в середине радужной оболочки. Стоит попасть внутрь глаза лучам яркого света, как происходит рефлекторное сужение отверстия зрачка. При слабом же освещении зрачок, наоборот, расширяется. Непосредственно за зрачком находится прозрачный хрусталик, имеющий форму двояковыпуклой линзы и окруженный кольцевой, или, по-иному, цилиарной мышцей. По мнению западной науки, способность   кольцевой   мышцы   к   сокращению

и расслаблению, с одной стороны, и природная эластичность хрусталика — с другой, являются главными условиями фокусировки в глазу. К этому вопросу мы еще вернемся в дальнейшем, здесь же мимоходом отметим, что мы разделяем это убеждение наших западных  коллег  только  отчасти.

Пройдя сквозь хрусталик, а затем через прозрачное, словно чистейший хрусталь, стекловидное тело, которое заполняет собой всю внутреннюю часть глазного яблока, лучи света попадают на внутреннюю, очень тонкую оболочку глаза — сетчатку. Сетчатка, несмотря на то, что она крайне тонка (ведь толщина ее колеблется от 1/33 см до менее половины этой величины), имеет чрезвычайно сложное строение. Она состоит из восьми слоев, из которых, как считается, только один связан с восприятием зрительных образов. Этот слой состоит из мельчайших палочкообразных и колбочкообразных клеток, отличающихся друг от друга формой и весьма неравномерно распределенных по сетчатке. Эти световоспринимающие клетки называются зрительными рецепторами. В них под действием раздражения, вызываемого лучами света, возникает возбуждение, которое проводится по отросткам нейронов, собирающимся в зрительный нерв. По нему возбуждение попадает  уже  в  головной  мозг.

Расположенные в сетчатке зрительные рецепторы делятся, как мы сказали, на две отличающиеся друг от друга по строению и функциям группы — на так называемые палочки и колбочки. Палочки раздражаются слабым сумеречным светом, но не обладают способностью воспринимать цвет. Колбочки раздражаются только ярким светом и способны воспринимать цвета. Возникающие в рецепторах возбуждения передаются по центростремительным нейронам, отростки которых в определенном участке сетчатки собираются, как мы сказали, в зрительный нерв. Он проходит через все оболочки глазного яблока, выходит из него и направляется к головному мозгу. В том месте, где зрительный нерв выходит из сетчатки, в ней нет световоспринимающих клеток. Изображения предметов, возникающие на этом участке, не воспринимаются нами. Поэтому он  и  получил  название  слепое   пятно.

В середине сетчатки, прямо напротив зрачка, находится маленькое круглое возвышение — так называемое желтое пятно, представляющее собой скопление колбочек. Оттого наиболее ясно мы видим те предметы, которые находятся прямо против зрачка. В центре этого пятна помещается фовеа — глубокая ямка более темного цвета. В центре ямки нет ни одной палочки, а колбочки удлинены и тесно прижаты друг к другу.   Другие   слои   в   этом   месте,   наоборот, чрезвычайно тонки или вообще исчезают. За пределами центра ямки колбочки становятся толще и реже встречаются, перемежаясь с палочками, численность которых все возрастает по мере продвижения к краям  сетчатки.

Способность желтого пятна давать мозгу детальную информацию о рассматриваемом предмете связана с очень высокой концентрацией здесь световоспринимающих элементов, а также еще и с тем, что каждая колбочка соединена со своим собственным индивидуальным нейроном. Палочки такого индивидуального нейрона не имеют и вынуждены группироваться целыми скоплениями вокруг одной-единственной клетки.

Колбочки есть не только в желтом пятне, но и в остальных участках центральной части зрительного поля, только здесь концентрация их значительно ниже. А на периферии колбочек нет вовсе. Там имеются только палочки — световоспринимающие элементы более высокой чувствительности. Так как несколько палочек посылают свою информацию в одну и ту же нервную клетку, то в сумерки очень слабо возбужденные палочки общими усилиями могут возбудить свой нейрон и глаз все-таки что-то увидит, тогда как колбочки, которые адресуются лишь к своей собственной нервной клетке, в этом случае бессильны.    Именно   незначительной    задействованностью колбочек при сумеречном свете объясняется то явление, что для человеческого  глаза  ночью  все  кошки  серы.

Таким образом, к помощи палочек мы прибегаем лишь в сумерках, когда колбочки становятся просто помехой. Мы могли бы видеть ночью гораздо лучше, если бы не привычка фокусировать изображение на желтом пятне — так называемая центральная фиксация. Поэтому ночью мы гораздо лучше видим предметы, изображение которых оказывается на боковых участках сетчатки, а это происходит, когда мы не смотрим прямо на предмет, который хотим увидеть. Кстати сказать, для развития этого навыка служит упражнение № 3 V группы (§   20).

Поскольку для ночного зрения полностью или частично бесполезен значительный участок сетчатки — именно тот, которым так привычно и удобно пользоваться днем, то, чтобы хорошо видеть ночью, нужно лишь тренировать при сумеречном свете периферийные участки, то есть те, которые днем приносят нам мало пользы.

Пойдем, однако, далее. Рецепторы глаза воспринимают зрительные раздражения благодаря тому, что на сетчатке возникают изображения видимых нами предметов. Как же это происходит? Лучи от предметов, на которые направлен наш взгляд, проходят   через   роговицу,   жидкость,   находящуюся между нею и радужной оболочкой, хрусталик и стекловидное тело. В каждой из этих сред они изменяют свое направление — преломляются. Этот процесс преломления световых лучей в оптической системе глаза называют рефракцией. Но более точным было бы понимать под рефракцией преломляющую силу оптической системы глаза.

И тут мы, наконец, подошли к довольно деликатному вопросу, в котором наши взгляды расходятся со мнением ортодоксальной западной науки. Вопрос этот заключается в том, как происходит процесс аккомодации, то есть приспособления глаза к видению на расстоянии. Однако мы должны заранее предупредить читателя, что не собираемся оскорблять здесь лучшие чувства наших западных ученых коллег или вести с ними сколько-нибудь развернутую полемику по вопросам затронутой области. Мы просто указываем на то, что происходит, а заботу об уяснении истины целиком оставляем в ведении наших западных друзей.

При рассматривании близких предметов четкое их изображение может возникнуть на сетчатке только в том случае, если преломление лучей в глазу будет большим, чем при рассматривании отдаленных предметов. И большинство офтальмологов считают,  что  основное  значение для  преломления света в глазу имеет хрусталик. Они полагают, что мы можем видеть четко как предметы, которые находятся на сравнительно большом расстоянии от нас, так и предметы, что расположены близко к нам, только потому, что двояковыпуклый хрусталик благодаря окружающей его кольцевой мышце может изменять свою кривизну, становиться более выпуклым или более плоским. Когда кольцевая мышца сжимает хрусталик, то он, по их мнению, должен увеличивать свою кривизну; а как только мышца расслабляется, хрусталик, вследствие природной эластичности, вновь уплощается.

При рассматривании близких к глазу предметов кольцевая мышца напрягается, а кривизна хрусталика увеличивается, поэтому преломление лучей в глазу становится большим, и на сетчатке возникает четкое изображение  рассматриваемого   предмета.

Когда же мы вглядываемся в отдаленные предметы, мышцы расслабляются, а хрусталик уплощается, благодаря чему преломление лучей в нем становится меньшим. Вот почему при нормальном зрении на сетчатке глаза во всех случаях должно получаться четкое  изображение   предметов.

Такова в общих чертах точка зрения ортодоксальной офтальмологии. Мы так подробно остановились на ней потому, что, хотя   бы   отчасти,   но   она   справедлива,   и,

чтобы идти дальше, нам надо было усвоить эту сравнительно простую точку зрения.

Однако в действительности все обстоит гораздо сложнее. Надо сказать, что в западной науке теперь существует достаточно влиятельное направление, близкое по многим своим взглядам к точке зрения йогов, которое придерживается совершенно иного мнения на сей счет.

Эта школа считает, что решающим фактором рефракции в глазу являются окружающие глазное яблоко прямые и косые мышцы. По мнению этой школы, роль прямых и косых мышц не исчерпывается тем только, что, сокращаясь, они поворачивают глазное яблоко, позволяя нам тем самым изменять направление взгляда и рассматривать те или иные из окружающих нас  предметов.

Задачей этих мышц прежде всего является изменение формы глазного яблока, которая по мере надобности становится то вытянутой, то уплощенной в переднезадней оси, что и позволяет добиваться четкости изображения предметов на сетчатке в соответствии с расстоянием, на которое они удалены  от  нашего   глаза.

При таком понимании мнение официальной западной офтальмологии, считающей, будто форма глазного яблока неизменна, оказывается несостоятельным. Именно это мнение породило теорию, которая пытается объяснить аномалии рефракции врожденной неправильностью формы глазного яблока. Тем самым эта теория приписывает заслугу в аккомодации исключительно работе кольцевой мышцы и изменению хрусталиком своей кривизны. При этом врожденная якобы удлиненность глазного яблока должна быть причиной миопии, а укороченность — соответственно гиперметропии . Однако поскольку форма глазного яблока по мере надобности непрестанно меняется, то и эта теория точно так же, как и породившее ее мнение, оказывается не заслуживающей   внимания.

Хорошо известно, что после удаления хрусталика из-за катаракты глаз нередко способен аккомодировать так же, как и прежде. Сам по себе факт этот безжалостно перечеркивает рефракционную теорию ортодоксов. Д-р Уильям Бейтс по этому поводу пишет, что он наблюдал множество подобных    случаев.    Пациенты    при    этом    не

только читали шрифт диамант в своих очках для дали с расстояния 33, 26 и менее сантиметров (труднее всего в таких случаях читать именно на очень маленьких расстояниях), но один пациент мог это делать вообще без очков. При этом, как указывает д-р Бейтс, ретиноскоп  во всех случаях показывал, что происходит реальная аккомодация и что осуществляется она не каким-нибудь замысловатым способом, какими догматики пытаются объяснить этот неудобный для них феномен, а путем точной подгонки фокуса к соответствующим расстояниям. Поэтому вполне уместно говорить о силе прямых и косых мышц глаза, с одной стороны, и о природной эластичности глазного яблока — с другой.

Подводя итог нашему очерку о преломлении световых лучей в глазу, мы скажем, что не разделяем категоричности ни одной из противоборствующих на Западе сторон, поскольку такая категоричность исключала бы правильность противоположной точки зрения. По   нашему  мнению,   каждая   из  этих  двух теорий справедлива, и их следует не противопоставлять, а рассматривать в единстве. Однако если деятельность прямых и косых мышц нужно признать как определяющую в преломляющей силе глаза, то за хрусталиком и кольцевой мышцей следует оставить лишь вспомогательную функцию подкоррекции. Такой подход, думается, объяснит все противоречия и несообразности западных теорий, склонных к излишней исключительности и соперничеству. Не надо думать, будто Природа, этот величайший и совершеннейший конструктор, создает в своих машинах лишние детали или станет терпеть их присутствие, если они таковыми окажутся.

В дальнейшем мы, по мере надобности, еще не раз будем возвращаться к этому пункту, а сейчас вновь обратимся к изображению, которое получается на сетчатке. Поскольку хрусталик представляет собой двояковыпуклую линзу, то изображение предметов, возникающих на сетчатке, в согласии с законами физики оказывается уменьшенным и перевернутым. Сложный процесс восприятия зрительных раздражений, начатый в сетчатке, заканчивается в зрительной зоне коры больших полушарий. Он осуществляется благодаря зрительному анализатору, который и проводит окончательное различение раздражений. Именно поэтому мы  различаем  форму  предметов,   их  окраску, величину, освещенность, расположение, движение. Изображение предметов на сетчатке, перевернутое хрусталиком, в головном мозге еще раз переворачивается до совпадения с их реальным расположением. Это происходит вследствие влияния различных психических причин, среди которых определяющую роль играет взаимодействие возбуждений, поступающих в мозг ото всех  органов   чувств.

Глаз, таким образом, просто световоспринимающее устройство, вроде фотоаппарата или кинокамеры, «видит» же только наш мозг. Это он складывает информацию, полученную от миллионов светочувствительных клеточек нашего глаза, в замысловатые картины; это здесь, в мозге, «проявляются снимки», сделанные глазами. Именно тем, что видит не глаз и слышит не ухо, а мозг, являющийся посредником нашей души, нашего личного «я» в грубом мире материи, объясняется то курьезное обстоятельство, что мы так часто видим или слышим не то, что есть, а лишь то, что нам уже известно или знакомо. Сколько раз каждый из нас ловил себя на том, что не приметил какой-либо особенности у предмета, десятки раз нами прежде виденного, пока кто-то другой, знающий, не сказал нам  о  ней!

Обновлено: 2019-07-09 20:54:55