Евгений примаков мир без россии ведет политическая близорукость
Евгений Примаков
Мир без России? К чему ведет политическая близорукость
Предисловие
После окончания холодной войны на Западе, особенно в Соединенных Штатах, начал падать интерес к России как к одному из главных игроков на международной арене. Россия, конечно, не Советский Союз, который, несомненно, играл ведущую роль в мировой политике. Сказывается и динамичное выдвижение Китая, которому, понятно, уделяется возрастающее внимание, но нередко за счет принижения значения «российского фактора». Имеет место и невыгодное для России сравнение ее нынешнего вклада в мировую экономику с целым рядом других постиндустриальных стран.
Недооценке места и искажению роли России в современном мире, несомненно, способствует тот факт, что живы и еще активно действуют поколения людей, которые были либо вовлечены в конфронтацию западного мира с Советским Союзом, либо впечатлены ею. Такой психологический фактор приводит к тому, что нынешние подозрения, а подчас и враждебные чувства в отношении России накладываются на оценки, сформировавшиеся во время холодной войны. Это, кстати, происходит и в российском общественном мнении в отношении США и их европейских союзников.
Южноосетинский кризис августа 2008 года прибавил еще больше негативизма в США, на Западе в целом, в отношении России. Вместе с тем значительно поубавилось тех, кто считал, что можно игнорировать Россию, не считаться с ее интересами. Один из американских экспертов по России, Майкл Спектер, обычно выступающий на страницах журнала «Нью-Йоркер», после событий в Южной Осетии писал, что закончился тот период, когда США относились к России как к Ямайке. «Теперь придется воспринимать их как взрослых, у которых больше ядерных боеголовок, чем у кого-либо, кроме нас самих».
Неужели такое прозрение могло наступить только в связи с тем, что Россия оказалась вынужденной и, что не менее важно, готовой применить силу для защиты своих интересов?
Я убежден, что Россия далека от того, чтобы утверждать свое значение в мировых делах через конфронтацию с кем бы то ни было. Ошибаются те политики на Западе, которые исходят из такого видения. Вместе с тем лишь политической близорукостью можно объяснить готовность списать Россию из числа великих держав, недооценивать ее потенциал, динамику, перспективы развития. Даже после распада СССР Россия остается самой большой в мире по территории страной. В ее недрах – до 50 процентов всех извлекаемых природных ресурсов планеты. Россия обладает, несомненно, высоким интеллектуальным потенциалом. Наконец, по ядерному оружию и возможности его доставки Россия соизмерима с Соединенными Штатами. Уже все перечисленное говорит само за себя. К этому следует добавить тот внутренний курс, которым пошла Россия в XXI веке, – он при всех своих сложностях и отдельных просчетах способствует высокому месту нашей страны в мировой экономике и международных отношениях.
В этой книге осуществлена попытка проанализировать острые проблемы, разделяющие Россию и США, показать, как видится из Москвы американская внешнеполитическая стратегия, кому в действительности принадлежит ее авторство. Читатель найдет здесь и ряд критических замечаний в адрес нашей практики. Но основная идея книги – существование обширных полей объективно совпадающих интересов в образующемся многополярном мире.
Неоценимую техническую помощь в подготовке рукописи к изданию оказали мои помощники Елена Вячеславовна Попова и Дмитрий Вячеславович Шиманский. Большое спасибо им, а также тем специалистам, особенно Владимиру Георгиевичу Барановскому и Георгию Георгиевичу Петрову, которые взяли на себя труд прочесть рукопись. За их замечания и комментарии премного благодарен.
Глава 1
Мироустройство после окончания холодной войны
Как относятся к проблеме нынешнего мироустройства США и Россия? Это, как представляется, имеет основополагающее значение в понимании принципиальных различий их идеологических подходов к современному этапу развития человечества.
Конец биполярности
Сначала немного истории. Государства впервые возникли в Древнем мире, образовывались и существовали в Средневековье. Однако в единую глобальную систему они объединились только в результате развития капитализма – через интернационализацию производства, создание всемирного рынка, складывание мирового хозяйства. Начиная с этого времени можно вообще говорить о мироустройстве. Исторически оно уже проявилось в двух типах: многополярном и двухполярном[1]. Теоретически к этому можно добавить и однополярную структуру. Однополярного мира никогда не было. Однако были на этот счет иллюзии. Более того, цель создания однополярного мироустройства лежала в основе ряда идеологических построений, ей были подчинены стратегические расчеты, политические и военные акции. Обобщая, можно сказать: стремление, а не объективные предпосылки к образованию однополярного мира существовали и существуют. Но они никогда не воплощались в историческую реальность.
Особенно ярко проявилось стремление к однополярному миру после Первой мировой войны. Эпицентрами такого стремления были Германия и Советский Союз. Я не хотел бы быть заподозренным в том, что ставлю знак равенства между этими государствами – далек от этого. Но и в первом, и во втором случае речь шла о распространении идеологии на другие страны, проявлялась тяга к однополярному мироустройству. Фашистская Германия пыталась силой распространить свое господство над миром. Советский Союз делал ставку на победу социализма «изнутри» в каждой стране, уповая на преимущество социализма над капитализмом.
Вплоть до Второй мировой войны мироустройство оставалось многополярным. После победы над фашизмом, в которой особая роль принадлежала СССР, и при неизмеримо возросшем его могуществе и влиянии международные отношения начали развиваться под воздействием раздела мира на две части по идеологическому принципу. Образовались два конгломерата государств – социалистических и капиталистических[2]. Двухполярное мироустройство возникло на основе политико-идеологического размежевания мира. Лидерами противоположных, находящихся в конфронтации государственных объединений стали две сверхдержавы – Соединенные Штаты и Советский Союз.
Таким мир был во время холодной войны. Сразу после ее окончания возникла тенденция создания однополярного мира, но при этом идеологическая составляющая международных отношений уже перестала быть определяющей. Мир становился формационно однородным, так как рыночная система стала всеобщей мировой моделью развития. Тенденция к однополярному мироустройству, порожденная политикой США, базировалась на том, что после распада СССР США оставались самой могучей мировой державой. В стремлении превратить мироустройство в однополярное с центром в США Вашингтон опирался на силу, на свой военный и экономический потенциал. Исходя из этого, сторонники такого вывода пошли еще дальше, утверждая, что в создавшихся после холодной войны условиях на однополярном устройстве мог быть установлен мировой порядок, обеспечивающий стабильность и безопасность всех государств. Однополярность противопоставлялась не только опасной двухполярности, подводившей человечество к черте самоуничтожения, но и «взрывной» многополярности. Кондолиза Райс, в ту пору помощник президента США по национальной безопасности, в июне 2003 года, то есть тогда, когда Вашингтон решил утвердить на практике однополярное мироустройство через доктрину унилатерализма, заявила: «…многополярность – это теория соперничества, конкуренции, а в своем худшем проявлении – конкуренция ценностей»[3]. По ее словам, многополярность ведет к новому противоборству между великими державами, подобно холодной войне.
Источник
Книга содержит объективный анализ места и роли России в современном мире. В частности, анализируются острые проблемы, разделяющие Россию и США, показано, как видится из Москвы американская внешнеполитическая стратегия, кто действительно является ее инициаторами. Автор убежден, что Россия далека от того, чтобы утверждать свое значение в мировых делах через конфронтацию с кем бы то ни было. Однако лишь политической близорукостью можно объяснить готовность некоторых политиков на Западе списать Россию из числа великих держав, недооценивать ее потенциал, динамику, перспективы развития.
В книге сделан вывод о том, что внутренний курс, которым пошла Россия в XXI веке, при всех своих сложностях и отдельных просчетах способствует ее высокому месту в мировой экономике и международных отношениях. Вместе с тем читатель найдет в книге и ряд критических замечаний в адрес российской практики.
Подробно рассмотрены проблемы мироустройства после окончания холодной войны, возможности нового идеологического раздела мира, дается критический анализ практики экспорта демократии. Особое внимание уделено вопросам, связанным с распространением международного терроризма, а также некоторым недавним конфликтам – обстановке в Ираке, Косово, «пятидневной войне» в Южной Осетии. Анализируется ситуация, связанная с мировым экономическим кризисом. Но основной идеей книги автор считает обоснование реальности существования обширных полей объективно совпадающих интересов в образующемся многополярном мире.
Евгений Примаков
Мир без России? К чему ведет политическая близорукость
Предисловие
После окончания холодной войны на Западе, особенно в Соединенных Штатах, начал падать интерес к России как к одному из главных игроков на международной арене. Россия, конечно, не Советский Союз, который, несомненно, играл ведущую роль в мировой политике. Сказывается и динамичное выдвижение Китая, которому, понятно, уделяется возрастающее внимание, но нередко за счет принижения значения «российского фактора». Имеет место и невыгодное для России сравнение ее нынешнего вклада в мировую экономику с целым рядом других постиндустриальных стран.
Недооценке места и искажению роли России в современном мире, несомненно, способствует тот факт, что живы и еще активно действуют поколения людей, которые были либо вовлечены в конфронтацию западного мира с Советским Союзом, либо впечатлены ею. Такой психологический фактор приводит к тому, что нынешние подозрения, а подчас и враждебные чувства в отношении России накладываются на оценки, сформировавшиеся во время холодной войны. Это, кстати, происходит и в российском общественном мнении в отношении США и их европейских союзников.
Южноосетинский кризис августа 2008 года прибавил еще больше негативизма в США, на Западе в целом, в отношении России. Вместе с тем значительно поубавилось тех, кто считал, что можно игнорировать Россию, не считаться с ее интересами. Один из американских экспертов по России, Майкл Спектер, обычно выступающий на страницах журнала «Нью-Йоркер», после событий в Южной Осетии писал, что закончился тот период, когда США относились к России как к Ямайке. «Теперь придется воспринимать их как взрослых, у которых больше ядерных боеголовок, чем у кого-либо, кроме нас самих».
Неужели такое прозрение могло наступить только в связи с тем, что Россия оказалась вынужденной и, что не менее важно, готовой применить силу для защиты своих интересов?
Я убежден, что Россия далека от того, чтобы утверждать свое значение в мировых делах через конфронтацию с кем бы то ни было. Ошибаются те политики на Западе, которые исходят из такого видения. Вместе с тем лишь политической близорукостью можно объяснить готовность списать Россию из числа великих держав, недооценивать ее потенциал, динамику, перспективы развития. Даже после распада СССР Россия остается самой большой в мире по территории страной. В ее недрах – до 50 процентов всех извлекаемых природных ресурсов планеты. Россия обладает, несомненно, высоким интеллектуальным потенциалом. Наконец, по ядерному оружию и возможности его доставки Россия соизмерима с Соединенными Штатами. Уже все перечисленное говорит само за себя. К этому следует добавить тот внутренний курс, которым пошла Россия в XXI веке, – он при всех своих сложностях и отдельных просчетах способствует высокому месту нашей страны в мировой экономике и международных отношениях.
В этой книге осуществлена попытка проанализировать острые проблемы, разделяющие Россию и США, показать, как видится из Москвы американская внешнеполитическая стратегия, кому в действительности принадлежит ее авторство. Читатель найдет здесь и ряд критических замечаний в адрес нашей практики. Но основная идея книги – существование обширных полей объективно совпадающих интересов в образующемся многополярном мире.
Неоценимую техническую помощь в подготовке рукописи к изданию оказали мои помощники Елена Вячеславовна Попова и Дмитрий Вячеславович Шиманский. Большое спасибо им, а также тем специалистам, особенно Владимиру Георгиевичу Барановскому и Георгию Георгиевичу Петрову, которые взяли на себя труд прочесть рукопись. За их замечания и комментарии премного благодарен.
Глава I
Мироустройство после окончания холодной войны
Как относятся к проблеме нынешнего мироустройства США и Россия? Это, как представляется, имеет основополагающее значение в понимании принципиальных различий их идеологических подходов к современному этапу развития человечества.
Конец биполярности
Сначала немного истории. Государства впервые возникли в Древнем мире, образовывались и существовали в Средневековье. Однако в единую глобальную систему они объединились только в результате развития капитализма – через интернационализацию производства, создание всемирного рынка, складывание мирового хозяйства. Начиная с этого времени можно вообще говорить о мироустройстве. Исторически оно уже проявилось в двух типах: многополярном и двухполярном.[1] Теоретически к этому можно добавить и однополярную структуру. Однополярного мира никогда не было. Однако были на этот счет иллюзии. Более того, цель создания однополярного мироустройства лежала в основе ряда идеологических построений, ей были подчинены стратегические расчеты, политические и военные акции. Обобщая, можно сказать: стремление, а не объективные предпосылки к образованию однополярного мира существовали и существуют. Но они никогда не воплощались в историческую реальность.
Особенно ярко проявилось стремление к однополярному миру после Первой мировой войны. Эпицентрами такого стремления были Германия и Советский Союз. Я не хотел бы быть заподозренным в том, что ставлю знак равенства между этими государствами – далек от этого. Но и в первом, и во втором случае речь шла о распространении идеологии на другие страны, проявлялась тяга к однополярному мироустройству. Фашистская Германия пыталась силой распространить свое господство над миром. Советский Союз делал ставку на победу социализма «изнутри» в каждой стране, уповая на преимущество социализма над капитализмом.
Вплоть до Второй мировой войны мироустройство оставалось многополярным. После победы над фашизмом, в которой особая роль принадлежала СССР, и при неизмеримо возросшем его могуществе и влиянии международные отношения начали развиваться под воздействием раздела мира на две части по идеологическому принципу. Образовались два конгломерата государств – социалистических и капиталистических.[2] Двухполярное мироустройство возникло на основе политике-идеологического размежевания мира. Лидерами противоположных, находящихся в конфронтации государственных объединений стали две сверхдержавы – Соединенные Штаты и Советский Союз.
Таким мир был во время холодной войны. Сразу после ее окончания возникла тенденция создания однополярного мира, но при этом идеологическая составляющая международных отношений уже перестала быть определяющей. Мир становился формационно однородным, так как рыночная система стала всеобщей мировой моделью развития. Тенденция к однополярному мироустройству, порожденная политикой США, базировалась на том, что после распада СССР США оставались самой могучей мировой державой. В стремлении превратить мироустройство в однополярное с центром в США Вашингтон опирался на силу, на свой военный и экономический потенциал. Исходя из этого, сторонники такого вывода пошли еще дальше, утверждая, что в создавшихся после холодной войны условиях на однополярном устройстве мог быть установлен мировой порядок, обеспечивающий стабильность и безопасность всех государств. Однополярность противопоставлялась не только опасной двухполярности, подводившей человечество к черте самоуничтожения, но и «взрывной» многополярности. Кондолиза Райс, в ту пору помощник президента США по национальной безопасности, в июне 2003 года, то есть тогда, когда Вашингтон решил утвердить на практике однополярное мироустройство через доктрину унилатерализма, заявила: «…многополярность – это теория соперничества, конкуренции, а в своем худшем проявлении – конкуренция ценностей».[3] По ее словам, многополярность ведет к новому противоборству между великими державами, подобно холодной войне.
Источник
Колоссальный объем поистине уникальной информации и без преувеличения энциклопедического научного знания, которым оперирует автор монографии, позволяет прочно аргументировать его позицию по всему – экономическому, социальному, политическому, военно-стратегическому – спектру проблем, связанных с позиционированием России в мире. Академик Евгений Примаков, возглавлявший, как хорошо известно, ИМЭМО РАН, СВР, МИД, наконец, Правительство Российской Федерации, а ныне стоящий во главе Торгово-промышленной палаты РФ, представил на суд читателя действительно глобальное, панорамное исследование с ретроспективой и перспективой по всем узловым проблемам и тенденциям, имеющим системное значение для мирового развития.
Очень тактично, ненавязчиво автор ведет академический спор с российскими и зарубежными экспертами по фундаментальным положениям современной экономической и политической науки. Так, несколько разделов книги посвящены теме «столкновения цивилизаций». Примаков полемизирует с Самьюэлом Хантингтоном, Фрэнсисом Фукуямой, Бернардом Льюисом, со сторонниками релятивистской теории.
По мнению автора, сегодня значительно более актуален упор не на инерционные особенности различных типов цивилизаций, определяемых взаимосвязью духовного и материального, а на динамику каждого типа и их взаимовлияние. Различные цивилизации, менталитет, культура, религия, национальные традиции нельзя рассматривать в статике (с. 91). Дело не ограничивается сближением материальных и управленческих частей различных цивилизаций. Интенсивное развитие коммуникаций, культура в широком понимании этого слова объединяют людей, страны, а следовательно, и цивилизации, выполняют в большей мере объединительную, чем разобщающую, функцию. Ученый не одинок в своем выводе о том, что главная проблема заключается не в различии цивилизаций, даже глубоком, а в кризисе диалога между ними.
Он цитирует американского исследователя Рея Тейки: «В конечном счете интеграция исламской демократии в глобальное демократическое общество зависит от желания Запада принять исламский вариант либеральной демократии. Исламистские умеренные хотя и признают, что фактически существуют некоторые определенные «универсальные ценности», считают, что различные цивилизации должны иметь возможность выражать эти ценности в контексте, который является приемлемым и умест-ным в их конкретном районе. Поэтому исламистские умеренные будут продолжать вести борьбу против любых форм гегемонии Соединенных Штатов и в политическом, и в культурном смыслах и считают гораздо более устраивающей их «многополярную, “многоцивилизационную” международную систему».
Анализируя становление мировых центров, автор делает вывод о том, что «не только США, но и развитые страны в целом теряют позиции в мировой экономике». Он не соглашается с распространенной точкой зрения, будто глобализация в обязательном порядке увеличивает разрыв между развитыми и развивающимися странами. По Примакову, «глобализация – не одноразовое явление, а процесс. Будучи связанным с прорывами в инновациях, на отдельных этапах своего развития процесс глобализации может оказать позитивное воздействие на весь развивающийся мир. Конечно, этот процесс усиливает дифференциацию в развивающемся мире: выталкивает из него в ряд развитых государств, но одновременно существует группа развивающихся стран, которая далека от наращивания своего “присутствия” в мировом ВВП, она постепенно опускается на дно мировой экономики. Но… несмотря на это, развитые государства постепенно оттесняются более быстро развивающимися странами».
Соглашаясь с тем фактом, что Соединенные Штаты дали импульс развитию глобализации, лидируя в сфере разработок и освоения технологий, ученый, тем не менее, подчеркивает: США уже далеко не единоличный лидер. По прогнозным оценкам, они все больше будут «разделять» инновационное лидерство с Европейским союзом, Индией, Китаем, Южной Кореей, Японией. При этом результаты текущего мирового финансового кризиса действуют не в противовес, но углубляют процесс развития многополярности (сс. 18–21).
Евгений Примаков расходится в теоретических и практических оценках со своими отечественными оппонентами как 1990-х годов, так и нынешних. Разразившийся в 2008-м мировой кризис, считает он, означает «конец неолиберализма, поражение тех, кто, отрицая необходимость государственной регулирующей роли в экономике, уповал на то, что все задачи экономического развития решит сам рынок. Этот в корне неверный постулат лежит в основе причин, которые породили раковую опухоль финансового кризиса в США, распространившую метастазы по всему взаимосвязанному миру. Знаменательно, что в борьбе с кризисом применяются главным образом государственные, а не неолиберальные меры. И начали этот процесс Великобритания и те же Соединенные Штаты» (с. 124).
Ратуя за эффективные государственные меры по преодолению финансово-экономического кризиса, за реализацию долгосрочной промышленной политики, автор монографии в то же время указывает на абсолютную необходимость поддержки развития конкуренции вообще, и малого и среднего бизнеса в частности. «Неизбежный в целом рост государственного присутствия в экономике в кризисных условиях не должен ударить по конкуренции» (с. 129). В книге подчеркивается, что российская экономика никогда не будет конкурентоспособной без перевода ее на инновационные рельсы (с. 111). Если при этом Примаков-ученый анализирует объективные и субъективные причины отставания России в данной ключевой сфере, то Примаков-практик, возглавляющий Торгово-промышленную палату РФ, формулирует практические рекомендации по обеспечению рывка в модернизации производства (сс. 112–113).
Евгений Примаков вводит новый термин – стратегические ценности, который, с моей точки зрения, эвентуально может послужить ключевым понятийным инструментом, способным привести к общему знаменателю позиции России и Запада. Это понятие формулируется академиком прежде всего применительно к российско-американским отношениям. Среди ценностей российско-американского сотрудничества упоминаются в первую очередь противодействие расползанию ядерного оружия, ограничение и сокращение ракетно-ядерных вооружений, урегулирование региональных конфликтов. Остановить ракетно-ядерное распространение – неотложная стратегическая цель, тем более что эта угроза складывается по периметру наших границ, а не в Канаде или Мексике. В этой связи автор задается вопросом глобальной значимости: «Существует ли вероятность того, что Вашингтон может пренебречь жизненно важными интересами мирового сообщества и позволит чаше историче- ских весов, заполненной пусть даже значительными, но конъюнктурными неурядицами, перетянуть другую чашу со стратегическими ценностями, необходимыми для поддержания стабильности и безопасности в мире?» (с. 215).
Очевидно, что обвинения России в несоблюдении ею западных ценностей превратились в фигуру речи, заезженный штамп, почти шулерский прием, особенно на фоне спецтюрьмы в Гуантанамо и укрепления отношений США и Европы с режимами, которые даже с большой натяжкой и с учетом обострения конкуренции за углеводородные ресурсы трудно назвать демократическими. Однако ученый и политический практик Примаков далек от бесполезного обмена упреками. Предлагаемая им формула стратегических ценностей, как мне представляется, позволяет отделить зерна от плевел – общепризнанное и стратегически важное от преходящего и партикулярного. С ее помощью на первый план выводятся, безусловно, признанные и объединяющие большинство стран стратегические ценности.
Чрезвычайно важным представляется и еще один момент. В силу того что стратегические ценности относятся к сфере безопасности, их реализация, как правило, гарантируется юридически обязывающими договорами либо имеющими международные полномочия переговорными форматами (ближневосточный «квартет», «шестерка» по Ирану и т. п.). Иными словами, перефокусировка на стратегические ценности позволяет также приступить к восстановлению одной из наиболее пострадавших за последние десять – пятнадцать лет составляющих мирового процесса – международного права.
Автор особо подчеркивает опасность пренебрежения контролем над вооружениями, всем комплексом договоров, ставших жертвой прежде всего односторонней политики Соединенных Штатов (с. 224). Он представляет четкий анализ нынешнего, крайне неудовлетворительного состояния всех договоров – как по ядерным, так и обычным, наступательным и оборонительным вооружениям. Хотя книга вышла в свет еще до инаугурации нового президента США Барака Обамы, опытный политик Примаков, предполагая проявление со стороны новой американской администрации бЧльшей склонности к нормализации отношений и диалогу с Россией, предлагает (со ссылкой на авторитетных американских и российских коллег), по сути, план действий для России и США в сфере контроля над вооружениями и урегулирования конфликтов (сс. 215–235).
Евгений Примаков излагает собственное понимание причин и возможного развития событий в наиболее конфликтных регионах и странах: на Ближнем Востоке, в Иране, в Северной Корее. Особый интерес представляют разделы книги, посвященные проблемам таких закрытых обществ, как Иран, или таких сложных конфликтов, как палестино-израильский. Научный и практический анализ ситуации и прогноз ее развития автор подкрепляет фактами и впечатлениями от встреч с руководством Египта, Израиля, Ирана, Палестины (ФАТХ, ХАМАС), Сирии в рамках собственной «челночной дипломатии» на Ближнем Востоке в последние годы по просьбе В.В. Путина (сс. 231–235).
Примаков, много раз встречавшийся с теми, кто принимает решения в Тегеране, отмечает неоднозначный, сложный расклад сил в иранском обществе и руководстве, как по вопросам внутреннего развития страны, так и по ядерной проблеме. Автор относит себя к тем (хотя и не может утверждать это с полным основанием), кто «не верит, что в Иране уже принято политическое решение о создании ядерного оружия» (с. 218). Он рассматривает весь комплекс внешних и внутренних факторов, которые могут повлиять на позицию Ирана, преду- преждает о тяжелых последствиях, если для решения этой проблемы будет вы-бран военный путь. Уверен Примаков лишь в том, что предотвращение выхода Ирана на ядерное вооружение может быть обеспечено только при коллективных, согласованных усилиях мирового сообщества, в первую очередь со стороны России и США (с. 220).
Хочу подчеркнуть истинно научный и одновременно политически и граждански ответственный характер подобного подхода к анализу и изложению проблемы. Такой же глубиной и деликатностью в оценках отличаются и страницы, посвященные Ираку, Иракскому Курдистану.
Создается впечатление, что в конце главы о проблемах ближневосточного урегулирования стоит не точка, а точка с запятой. Евгений Примаков ждет результатов международной конференции по ближневосточному урегулированию, которая должна состояться в 2009-м в Москве. Место проведения имеет особое значение для всех участников, в том числе и для России. Автор пишет, что, встречаясь с ним, президент Сирии Башар Асад говорил, что в Москве они «готовы сесть с израильтянами за один стол». В то же время Примаков вновь подчеркивает приоритет стратегических ценностей: урегулирование на Ближнем Востоке, как он убежден, недостижимо без сотрудничества США с Россией и Европейским союзом (с. 235).
В целом последняя глава «Ценности, которые нельзя терять» особенно интересна в плане раскрытия основной идеи книги – существования «обширных полей объективно совпадающих интересов в образующемся многополярном мире» (с. 6). Эта глава – своеобразная «повестка дня», или «дорожная карта», охватывающая, по сути, весь мир, для развития отношений между Россией и США и Западом в целом.
Вместе с тем автор считает важным указать на основные, стратегические просчеты Соединенных Штатов за последние пятнадцать лет, тем более что они усугубили объективные трудности процесса перехода от монополярного мира к многополярному. В монографии проводится подробный, основанный на массиве разнообразной литературы и документов, а также уникальном личном практическом знании американской политической кухни 1990–2000-х годов четкий концептуальный анализ корней и динамики американской доктрины унилатерализма, стратегии неоконсерваторов (сс. 27–59). Примаков доказывает несовместимость современного понятия «демократия» с неоконсервативной политикой «экспорта демократии», проведение которой «столкнуло» республикан-скую администрацию США с исламом (с. 38). Указываются ключевые различия между понятиями исламского фундаментализма и исламского экстремизма.
В частности, одной из драматических, имеющих долгосрочные негативные последствия ошибок неоконсерваторов и стратегии унилатерализма явилось пренебрежение международными институтами, прежде всего ООН. И здесь значительный интерес представляет, на мой взгляд, глава «США против ООН» (сс. 50–60). В ней особое внимание привлекает анализ современных особенностей и проблем функционирования международных институтов. Однако самым ценным представляется исследование противоречий между главными принципами послевоенного мироустройства (национальный суверенитет, право наций на самоопределение) и доминирующими процессами интеграции и глобализации. Оценка противоречий между теми и другими, с одной стороны, и унилатерализмом Соединенных Штатов – с другой, органично переплетается с мемуарами Примакова – участника Группы высокого уровня, созданной в свое время Генеральным секретарем ООН Кофи Аннаном. На основании научного анализа и личного опыта академик Примаков предлагает практические рекомендации по реформированию ООН.
Наряду с анализом фундаментальных проблем международных отношений, в книге заявлена ясная авторская позиция по самым острым событиям и вопросам последнего времени – причинам «операции в Косово», российско-грузинскому конфликту, задачам американской ПРО в Европе, столкновению интересов в СНГ (сс. 167–212), возможностям и пределам сотрудничества и конфронтации России с Европой и США в энергетической сфере (сс. 144–164).
Евгений Примаков считает, что, не-смотря на большое количество серьезных разногласий, альтернативы взаимодействию России и США нет. Если российско-американские отношения соскользнут к новому изданию холодной войны, проиграют все, пишет в заключение автор. Чтобы этого не произошло, нужно в первую очередь остановить набирающую силу риторику с обеих сторон (с. 236). Соединенным Штатам, цитирует Примаков Фрэнсиса Фукуяму, нужно «изящно справиться с невыгодным изменением мирового баланса сил и серьезным уменьшением влияния США в мире» (с. 236). Антиамериканизм не есть генетически заложенная в политику России черта, о чем свидетельствует непредвзятый анализ российской внешней политики, в том числе по таким чувствительным для США направлениям, как Ирак и Иран (с. 236–237).
Ответственность за сохранение стратегических ценностей лежит как на Соединенных Штатах, их новой администрации, так и на других основных державах мира, в том числе России, которая была, есть и будет влиятельным и полноправным игроком на международной арене.
Академик Евгений Примаков не склонил голову даже в самые тяжелые моменты своей жизни – будь то разгар прошлого финансового кризиса, когда он возглавлял Правительство РФ и вытащил экономику из пропасти, имея цену в 8–10 долларов за бочку нефти и минимальные золотовалютные резервы, или когда его достаточно грубо освободили от занимаемой должности, а платный телекиллер разливал по экранам моря бутафорской крови. Он всегда верил и верит в Россию, в себя и в своих многочисленных друзей и коллег. Именно в такой последовательности.
А.А. Дынкин – академик РАН, директор ИМЭМО РАН.
Источник
