Сетчатке глаза жертв останется его изображение

Успехи врачей при обследовании трупов убитых привели к возникновению многочисленных легенд и мифов. Одна из таких наиболее распространенных и живучих легенд — это легенда о том, что в глазу убитого отпечатывается портрет убийцы.
Легенда эта нашла отражение в сюжете романа Жюля Верна «Братья Кип».
Описывая убийство капитана Гарри Джибсона, Жюль Берн упоминает о фотографическом снимке, сделанном с еще оставшихся открытыми глаз убитого. Этот снимок сыграл решающую роль в оправдании братьев Кип, невинно обвиненных в убийстве, и изобличил подлинных убийц — матросов Фляйджа Больта и Уина Мода, чьи образы, запечатленные на сетчатке глаз убитого, отобразились на фотоснимке.
Насколько велика была вера в реальность оптографии (так называли явление сохранения изображения убийцы в глазах трупа), показывает следующий случай. В январский вечер 1873 г. в Петербурге произошло убийство иеромонаха Александро-Невской лавры Иллариона. Вот каким образом И. Д. Путилин, очевидец тех событий, рисует один из моментов осмотра места происшествия:
«Отойдите, господа, в сторону! — обратился к нам доктор. Мы отошли от окна. Доктор низко склонился над трупом и пристально-пристально стал всматриваться в мертвые глаза Иллариона.
Прошло несколько томительных минут.— Простите, доктор,— начал прокурор,— почему вы так пристально смотрите в глаза убитому? — А вы не догадываетесь? Видите ли, некоторые современные ученые Запада в области судебной медицины сделали весьма важное и ценное открытие. Оказывается, по их наблюдениям, что в иных случаях глаза убитых, подобно фотографической пластинке, запечатлевают образ убийцы.
Случается это тогда, когда предсмертный взор жертвы встречается со взглядом убийцы… К сожалению, в данном случае этого, очевидно, не произошло. Зрачок — тусклый, потемневший… да… да ничего, ровно ничего не видно».
Интересно, на какие «научные открытия» ссылался доктор? В 1876 году немецкий физиолог Франц Бол обнаружил в палочках сетчатки лягушки ярко-красный пигмент, позже названный зрительным пурпуром или родопсином. Пигмент этот терял свою окраску под влиянием ярких лучей света, что являлось начальным этапом реакций, которые завершались палочковым зрением.
Особенно большой интерес к изучению родопсина проявила Гейдельбергская лаборатория, руководимая профессором В. Кюне. Кюне понял, что, используя пигмент, который обесцвечивается на свету, можно сделать фотографию с помощью живого глаза. Он назвал этот метод оптографией, а полученные с его помощью снимки — оптограммами.
Одна из первых оптограмм Кюне была получена следующим образом. Белый кролик был фиксирован в положении, при котором голова была обращена к решетчатому окну. После этого животному отсекли голову, вынули глаза, сетчатку фиксировали в растворе квасцов. На следующий день Кюне увидел на сетчатке картину окна с четким рисунком решетки.

One of Kühne’s rabbit optograms from 1878

В ноябре 1880 года Кюне исследовал сетчатку казненного преступника. Через десять минут после казни он вынул целиком сетчатку из левого глаза и получил четкую оптограмму, напоминающую ступени лестницы.
Однако окончательно определить, что означает полученная оптограмма, Кюне так и не смог.
Открытием Кюне сразу же заинтересовались органы, ведущие борьбу с преступностью. Обер-полицмейстер Берлина Модай приказал исследовать глаза одного из убитых с целью открыть личность убийцы. Исследование было произведено, сетчатка сфотографирована, оптограмма изготовлена, но изображения убийцы на ней не оказалось. Тем не менее открытием Кюне воспользовались охотники до сенсаций — газетные репортеры. В газетах и журналах разных стран стали появляться сообщения о том, что доказана возможность установления личности убийцы по отпечатку в глазу убитого. Однако все эти сообщения при ближайшем анализе оказались газетными утками. Иногда репортеров вводили в заблуждения и сами следователи, выдавая желаемое за действительное.
Подводя итог столетнему хождению легенды об оптографии, можно с полной уверенностью констатировать, что хотя фотографирование с помощью родопсина в принципе и возможно, но у него нет будущего в области практики. Во-первых, возможно фиксирование сетчатки только очень ярких и контрастных изображений (типа решетки Кюне), но никак не фотографических портретов. А, во-вторых, даже для получения и таких примитивных изображений необходима немедленная после наступления смерти фиксация сетчатки в химических реактивах.
Поэтому основной интерес изучения феномена родопсина заключается в исследовании проблем химии зрения, что никак не может быть связано с вопросами криминалистики. С. Рязанцев «Танатология — наука о смерти»

В конце XIX столетия газеты заголосили о перевороте в криминалистике. В 1891 год в Петербурге проходила фотографическая выставка. Некто Фортейль экспонировал снимок, сделанный им в Саратове по делу об убийстве семьи Белоусовых. По просьбе следователя Ушакова фотограф сделал снимок с двухглазова Белоусова и одного его жены Анны. Именно последний и зафиксировал образ убийцы. Да так четко, что был похож на слегка смазанное фото. Правда, Фортейль признался на докладе в Петербургском фотографическом обществе, что ретушировал нагатив.
Господин Фортейль рассказывал посетителям выставки, что по этому снимку был найден убийца бедной солдатки. Если это соответствовало действительности, то это был первый в мире случай такого рода! Экспонат Фортейля произвел сенсацию не только в России, но и в научных кругах Европы. Им сразу же заинтересовались специалисты. Научные журналы запестрели аналитическими статьями на эту тему, в Русском техническом обществе, Обществе распространения технических знаний и Петербургском фотографическом обществе были сделаны доклады и сообщения. Подлинность снимка подтверждалась прокурором Саратовского судебного ведомства и научной общественностью. «Портрет убийцы отразился на зрачке так ясно, как на фотографической карточке», — писала в 1891 году газета «Сын Отечества». Но были и скептики, объяснявшие наличие на диапозитиве портрета убийцы обычной ретушью.
Доктор медицины И. И. Талько решил провести собственное расследование этой истории. Подняв следственные материалы в Саратове, он выяснил следующее: убитых было двое — это были супруги Белоусовы. Это произошло 23 декабря 1878 года в 9 часов вечера. В одном из протоколов значилось, что у Якова Белоусова прозектором были вынуты оба глаза, а у Анны Белоусовой — только один, как лучше сохранившийся. Затем эти глаза были переданы фотографу Ушакову «для фотографического снятия с прозрачной роговой оболочки могущего быть на ней изображения». О дальнейшей судьбе этих глаз, а также о полученных изображениях в уголовном деле более ничего сказано не было. Следствие велось долго, убийца найден не был и его прекратили за нерозыском преступника. То есть господин Г. Фортейль своим экспонатом на фотографической выставке просто выдавал желаемое за действительное.
За разъяснениями доктор Талько обратился к родоначальнику оптографии профессору Кюне. Тот не замедлил ответить, что в результате своих опытов он убедился в том, что изображения перед глазами человека все время меняются и ясно их различить нельзя, фиксируются же на сетчатке глаза лишь неподвижные предметы. В конце своего расследования доктор Талько пришел к выводу, что оптография в судебном деле есть не более чем неосуществимая мечта.

Через несколько лет всеобщий интерес привлекло сообщение из Бельгии. В январе 1895 г. в г. Генте профессор медидины Денефф наблюдал чрезвычайно интересный факт. Дежурный по госпиталю студент-медик сообщил ему, что в одной из палат лежит больная женщина «с цифрами в глазах». Профессор вначале принял его слова за шутку, но затем убедился, что студент не шутит, и отправился к больной. К огромному своему удивлению Денефф увидел то же, что и студент. В одном глазу женщины, при внимательном наблюдении, различалась цифра 10, а в другом – 45. С глаз сняли фотографии и убедились, что зрение не обманывало ни студента, ни профессора. На фотографической пластинке отчетливо обозначились обе цифры.

Все расспросы больной о причинах и обстоятельствах возникновения странных цифр остались безрезультатными. Они были ей не известны. Загадка стала еще более любопытной после того, как выяснилось, что цифры передались по наследству. Они наблюдались и в глазах дочери больной женщины, правда, в более слепом виде.

Возникала надежда, что тайна условий устойчивой фиксации в глазу внешних предметов, производящих впечатление на человеческий глаз, будет рано или поздно раскрыта. Время от времени появлялись публикации с сообщениями о новых фактах. Так, например, журнал «Жизнь и искусство» в 1896 г. поместил корреспонденцию, в которой говорилось: «В местечке Вопраке Полтавской губ. Гадячского уезда убита была семья содержателя постоялого двора Гершеля. При производстве следствия был вызван фотограф из Полтавы, который снял фотографии со всех убитых. Племянника Гершеля Лейбу Порицкого нашли с открытыми глазами и после фотографирования с применением рентгеновских лучей на негативе в его глазах был замечен человек в белой рубахе, но лицо ясно нельзя было различить. Этой фотографией намереваются пользоваться при розысках разбойников».
Один журнал справедливо замечал: «О рентгеновских лучах столько писалось и говорилось, предмет этот в настоящее время так разжеван, что просто обидно читать подобные вещи. Неужели же такой курьезный документ будет иметь какое-либо значение при судебном разбирательстве».
Прошло более трех десятилетий, и вновь возникла надежда, что оптография разгадала загадку возникновения и условий фиксации отпечатков в глазу. В декабре 1924 г. в Германии произошло зверское убийство восьми человек. Газеты сообщили, что на сетчатке глаза одного из трупов удалось различить миниатюрную фотографию убийцы с поднятым топором.
Сообщение обошло газеты всего мира, в том числе было повторено и в русских газетах. Но и на этот раз желаемое было выдано за действительное. Сообщение оказалось не более чем выдумкой досужих репортеров. В действительности убийца не мог быть запечатлен в глазу убитого хотя бы потому, что удар он наносил сзади.
Однако сообщение и на этот раз привлекло внимание ученых. Вопрос об оптографйи снова стал предметом обсуждения. Немецкий проф. Г. Пооп высказал на страницах журнала «Umschau» («Обозрение») следующие соображения: изображение внешних предметов, рисующихся на сетчатке глаза, сохраняется в живом глазу в продолжении примерно одной трети секунды, после чего исчезает, так как разложенный световыми лучами зрительный пурпур вновь восстанавливается. Внезапная смерть приостанавливает процесс восстановления, поэтому у некоторых убитых животных, сетчатка которых богаче зрительным пурпуром, нежели сетчатка человеческого глаза, удавалось обнаружить на сетчатке изображения ярких предметов, виденных животными перед смертью. Г. Пооп делал вывод о том, что теоретически фиксирование в глазу внезапно умерших отпечатка предметов, пристально рассматривавшихся ими непосредственно перед смертью, вполне возможно. Фактически, отмечал Г. Пооп, ни одного подобного случая в глазу человека еще не было удостоверено. Тем не менее Пооп не считал задачу безнадежной. Он рекомендовал настойчиво продолжать поиски отпечатков в глазу убитого, используя в этих целях новейшие технические достижения и попытался сам дать рекомендации технического порядка.
О том, что при определенных условиях глаз человека может видеть то, что другим людям видеть недоступно, показал сенсационный случай, произошедший в 1978 г. в Донецкой области. Работница лесного склада шахты «Петровская» Ю. Ф. Воробьева подверглась электротравме током высокого напряжения (380 вольт). Признаков жизни она не подавала и тело поместили в морг. Через день, перед вскрытием трупа, выяснилось, что Воробьева жива. От прикосновения хирургического инструмента из тела брызнула кровь, и «умершая» зашевелилась. Однако надежды на то, что она останется жить, не было. Тело ее было черным, хрусталик левого глаза оказался сожженным, дар речи отсутствовал, сознание не возвращалось. И все же жизнь победила, правда, победа досталась Воробьевой дорогой ценой. Через две недели сознание вернулось, но страшные боли и полная бессонница мучили ее полгода.

В последние годы зарубежные ученые вновь вернулись к проблеме оптографии. Активную исследовательскую работу в этой области ведут, в частности, ученые ФРГ.
Большинство фантазий Жюля Верна уже давно стало реальностью. Может быть, и эта его фантазия не будет исключением. То, что не осуществимо сегодня, нередко становится возможным завтра.

Существует и фильм на тему: Изображение смерти:
В начале XVII века, задолго до изобретения фотографии, итальянский учёный Джироламо был одержим идеей точного запечатления момента времени в картинке. Опытным путём Джироламо выяснил, что на сетчатке только что убитого человека отображается последний виденный им перед смертью образ, который после хирургического отделения сетчатки можно перенести на бумагу. Сам Джироламо назвал этот изуверский способ «танатографией». Спустя несколько сотен лет в современном европейском институте кинематографии начинают происходить убийства, имеющие подозрительно много общего с танатографическими изысканиями Джироламо.

Успехи судебной медицины в конце XIX и начале ХХ века привели к возникновению многочисленных легенд и мифов. Одна из таких распространенных и живучих легенд – это легенда о том, что в глазу убитого отпечатывается портрет убийцы. Для новой технологии даже нашли собственное название – оптография, однако быстро выяснилось, что это только миф. Но возможно ли сегодня или завтра создать технологию, решающую аналогичные криминалистические задачи?

РОЖДЕНИЕ И СМЕРТЬ ОПТОГРАФИИ

Легенда о «фотографии» убийцы в зрачке трупа нашла отражение в сюжете романа Жюля Верна «Братья Кип». Описывая убийство капитана Гарри Джибсона, Жюль Верн упоминает о фотографическом снимке, сделанном с еще оставшихся открытыми глаз убитого. Этот снимок сыграл решающую роль в оправдании братьев Кип, невинно обвиненных в убийстве, и изобличил подлинных убийц – матросов Фляйджа Больта и Уина Мода, чьи образы, запечатленные на сетчатке глаз убитого, отобразились на фотоснимке. Насколько велика была вера в реальность оптографии (так назвали явление сохранения изображения убийцы в глазах трупа), показывает следующий случай. В январский вечер 1873 года в Петербурге произошло убийство иеромонаха Александро-Невской лавры Иллариона. Вот каким образом И.Д. Путилин, очевидец тех событий, рисует один из моментов осмотра места происшествия: «Отойдите, господа, в сторону! – обратился к нам доктор. Мы отошли от окна. Доктор низко склонился над трупом и пристально-пристально стал всматриваться в мертвые глаза Иллариона. Прошло несколько томительных минут. – Простите, доктор, — начал прокурор, — почему вы так пристально смотрите в глаза убитому? – А вы не догадываетесь? Видите ли, некоторые современные ученые Запада в области судебной медицины сделали весьма важное и ценное открытие. Оказывается, по их наблюдениям, что в иных случаях глаза убитых, подобно фотографической пластинке, запечатлевают образ убийцы. Случается это тогда, когда предсмертный взор жертвы встречается со взглядом убийцы… К сожалению, в данном случае этого, очевидно, не произошло. Зрачок – тусклый, потемневший… да… да, ничего, ровно ничего не видно».
Интересно, на какие «научные открытия» ссылался доктор? Современный российский ученый Сергей Рязанцев в книге «Танатология – наука о смерти» сообщает в связи с проблемой оптографии следующее. В 1876 году немецкий физиолог Франц Бол обнаружил в палочках сетчатки лягушки ярко-красный пигмент, позже названный зрительным пурпуром или родопсином. Пигмент этот терял свою окраску под влиянием ярких лучей света, что являлось начальным этапом реакций, которые завершались палочковым зрением. Особенно большой интерес к изучению родопсина проявила Гейдельбергская лаборатория, руководимая профессором В. Кюне. Кюне понял, что, используя пигмент, который обесцвечивается на свету, можно сделать фотографию с помощью живого глаза. Он назвал этот метод оптографией, а полученные с его помощью снимки – оптограммами. Одна из первых оптограмм Кюне была получена следующим образом. Белый кролик был фиксирован в положении, при котором голова была обращена к решетчатому окну. После этого животному отсекли голову, вынули глаза, сетчатку фиксировали в растворе квасцов. На следующий день Кюне увидел на сетчатке картину окна с четким рисунком решетки. В ноябре 1880 года Кюне исследовал сетчатку казненного преступника. Через десять минут после казни он вынул целиком сетчатку из левого глаза и получил четкую оптограмму, напоминающую ступени лестницы. Однако окончательно определить, что означает полученная оптограмма, Кюне так и не смог. Открытием Кюне сразу же заинтересовались органы, ведущие борьбу с преступностью. Обер-полицмейстер Берлина Модай приказал исследовать глаза одного из убитых с целью открыть личность убийцы. Исследование было произведено, сетчатка сфотографирована, оптограмма изготовлена, но изображения убийцы на ней не оказалось. Тем не менее, открытием Кюне воспользовались охотники до сенсаций – газетные репортеры. В газетах и журналах разных стран стали появляться сообщения о том, что доказана возможность установления личности убийцы по отпечатку в глазу убитого. Однако все эти сообщения при ближайшем анализе оказались газетными утками. Иногда репортеров вводили в заблуждение и сами следователи, выдавая желаемое за действительное. Что касается преступников, то это их никак не остановило от совершения преступлений – теперь они, убивая, стали обязательно выкалывать глаза жертвы, опасаясь, что в них сохранится их изображение. Десятки тысяч убитых людей с выколотыми глазами – это единственное реальное «наследие» мифа… Вот вывод Сергея Рязанцева: «Подводя итог столетнему хождению легенды об оптографии, можно с полной уверенностью констатировать, что хотя фотографирование с помощью родопсина в принципе и возможно, но у него нет будущего в области практики. Во-первых, возможно фиксирование сетчатки только очень ярких и контрастных изображений (типа решетки Кюне), но никак не фотографических портретов. А, во-вторых, даже для получения и таких примитивных изображений необходима немедленная после наступления смерти фиксация сетчатки в химических реактивах. Поэтому основной интерес изучения феномена родопсина заключается в исследовании проблем химии зрения, что никак не может быть связано с вопросами криминалистики».

НОВЫЕ ТЕХНОЛОГИИ

Однако легенда об оптографии упрямо не желает умирать. Например, герои знаменитого блокбастера «Дикий, дикий, дикий Запад» извлекают посмертное изображение из отрезанной головы убитого человека, используя ее, как… диапроектор. Внутри головы горит свет, через глаза идет изображение на экран – причем такого качества, что можно даже прочесть слова на пригласительном билете, торчащем из кармана убийцы. Это, конечно, полет фантазии остроумных создателей фильма. Но можно ли в реальности найти технологии, позволяющие криминалистам с помощью трупа увидеть лицо убийцы? Оптография изучала изображения на сетчатке глаза. Но изображение проходит и другие этапы пути, пока не закрепится в мозге как образ. Можно ли его «перехватить» на каком-то из этих этапов? В первую очередь интерес вызывает зрительный нерв. Он является связующим звеном между глазом и теми долями мозга, которые отвечают за зрительное восприятие. Глаз кодирует получаемую зрительную информацию в виде электрического кода, этот код проходит по зрительному нерву, а мозг его расшифровывает и усваивает в виде зрительных образов. Как сообщала научная пресса (а мы публиковали эти сообщения), несколько лет назад американские ученые смогли раскрыть код, передающийся по зрительному нерву крысы. Кроме того, они записывали импульсы, передававшиеся по зрительному нерву крысы, а когда их воспроизводили и снова пускали по зрительному нерву – крыса снова видела то, что видела раньше. К сожалению, это открытие прошло без особого внимания со стороны научных сред, хотя оно имеет потрясающее, ЭПОХАЛЬНОЕ значение. Это, по сути, открытие новой системы телекоммуникации, нового «телевидения», когда телесигнал поступает напрямую в мозг, а смотрящий видит своими глазами то, что ему транслируется. Пока развитие этой новой телекоммуникации останавливает Конвенция о запрете опытов над головным мозгом, подписанная в 1960-х годах ведущими странами мира, в том числе СССР. Да и вряд ли кто-то добровольно согласится на вживление электродов в глазные нервы, которые будут считывать для записи их информацию или воспроизводить записанное. Кроме того, теоретически возможны и некоторые сложности. Дело в том, что зрение – это не просто процесс передачи зрительной информации из глаза в мозг, а их совместная работа, а потому запись сигнала, идущего по зрительному нерву, отражает эту работу (скачки глаз по распознанию образа предмета), а не является аналогом, скажем, обычного телевизионного изображения. Тем не менее, эта новая технология может получить активное развитие в том случае, если ученые найдут способ подключения к зрительному нерву без хирургического вмешательства. Могу предложить следующее технологическое решение. ЗАПИСЫВАЮЩИЙ сигналы аппарат может их считывать со дна глазного яблока, где сигнал формируется в окончаниях зрительного нерва. Это, безусловно, очень сложное устройство. Но куда как проще аппарат, ТРАНСЛИРУЮЩИЙ сигналы, идущие по зрительному нерву. Это – темные очки, погружающие глаза в полную темноту, и они при этом посылают в область глазного дна мощные (усиленные многократно) сигналы в кодировке кода зрительного нерва человека. В итоге человек будет видеть не глазами, а зрительным нервом. Кстати, тут несложно попутно вернуть зрение людям, лишенным глаз, но имеющим зрительные нервы: для этого достаточно создать декодер, превращающий изображение в сигнал кодировки зрительного нерва. И миллионы незрячих обретут зрение. И, наконец, еще одна сторона этой поистине эпохальной технологии – это УДАЛЕННЫЙ ДОСТУП. Он позволит людям на расстоянии управлять роботами или устройствами, словно пребывая в их теле и видя все как бы «их глазами». Что касается сферы телевещания, то тут потрясающие перспективы. Это новое «телевидение» позволит создать стопроцентный «эффект присутствия», видеть кинокартины глазами их героев, видеть новости глазами очевидцев. А в личной жизни у человека появится возможность записывать какие-то важные или приятные моменты своей жизни так, как видели глаза, — чтобы потом иметь возможность это снова увидеть своими глазами. Вот тут и стоит вспомнить про оптографию и криминалистику. При этом напомню, что сегодня параллельно активно развиваются технологии личной безопасности человека. Правда, мы в СНГ этих технологий практически не знаем, так как хотя и живем 15 лет при капитализме, но капитализм у нас какой-то странный, с нищенскими зарплатами. А вот у наших европейских соседей все иначе. И там давно активно развиваются технологии личной безопасности. В их числе: 1) родители снабжают своих детей мобильными телефонами – чтобы в любую минуту узнать, где находится ребенок; 2) дети, пожилые люди и вообще все желающие снабжены приборами срочного оповещения о критической ситуации: это брелок, одно нажатие кнопки которого дает вызов в службу спасения, а сам брелок подает сигналы, позволяющие мгновенно найти его координаты, куда и выезжает служба спасения; 3) люди с опасной профессией (и вообще все желающие) могут вживить под кожу микроскопический датчик (который невозможно найти визуально или с приборами), этот датчик является маяком их местонахождения через систему спутниковой ориентации; таким образом, что бы с ними ни случилось, их мгновенно отыщут в любой точке планеты. Эта технология позволяет сразу отыскать похищенных бизнесменов, пропавших агентов или украденных детей. Ее эффективность просто потрясающая. Кстати, ряд развитых стран сегодня рассматривает вопрос о вживлении таких датчиков вообще всем сотрудникам спецподразделений, а в Израиле, США, Англии, Франции ряд подразделений, чья деятельность особо опасна, уже давно ими снабжены. Есть и много других технологий личной безопасности, а в ближайшее время появятся и новые. Так вот где-то на стыке их и технологии новой телекоммуникации, использующей сигналы зрительного нерва, и появится то, что, по сути, станет реализацией задач, которые возлагались когда-то на оптографию, но так и не были решены. Например, предложу такую технологию: в момент опасности человек нажимает кнопку на «брелке безопасности», которая одновременно включает механизм передачи в службу спасения всей зрительной информации, идущей в это время через зрительные нервы человека. Это позволяет запечатлеть картину преступления глазами жертвы. Кажется фантастикой? Но это вполне реально в эпоху нанотехнологий, на пороге которой мы стоим. Вполне возможно, что если не наши дети, то наши внуки будут пользоваться этими приборами. Вся картина преступления будет передаваться в службу спасения и криминалистам, которым не нужно будет заглядывать в зрачок убитого, чтобы увидеть лицо убийцы. Картина преступления поступит им другим путем – и во всех подробностях. Конечно, преступники, заранее планирующие преступления, могут это учитывать – и тогда эта технология не поможет найти убийц. Но зато будут сразу по факту совершения раскрыты миллионы преступлений, совершаемых пьяными хулиганами, уличными бандитами, наркоманами и пр. А это – основная масса всех преступлений. И что важно – эта технология остановит массы преступников, так как они будут бояться немедленного разоблачения. То есть, главная ее ценность – в предотвращении преступлений.  

Вадим РОСТОВ