Глаза у них были огромные вокруг

«Великолепно играют актеры…», «Я совершенно по-иному увидела тот период в жизни СССР…», «Это просто комикс какой-то…», «Авторы нафантазировали, постаравшись напихать в свое творение побольше чернухи…». Это мнения зрителей, «засветившиеся» в сети.

А вот одна из российских общественных организаций выступила с вполне официальным осуждением нового фильма. Председатель ЦК партии «Коммунисты России» Максим Сурайкин заявил, что его партия требует запретить показ «Зулейхи…».

«Безусловно, наше отношение крайне отрицательное к подобным сериалам, — заявил он в одном из своих интервью. — Любой пасквиль на советское прошлое — плевок в лицо всему нашему российскому народу. Эти господа, являясь антисоветчиками, пытаются притянуть за уши любые факты, которые позволили бы очернить советское прошлое…»

Неужели в фильме, действительно, все так нарочито черным-черно?

Где краски сгустили, а где разбавили

Сначала поговорим о конкретных «картинках» из нового сериала, точнее, первых его четырех серий (именно столько уже прошло на экране на момент написания данного материала).

При этом автор не собирается придираться о всяким бытовым «мелочам», попавшим в кадр явно из других, более поздних времен (скажем, мелькающие в кадре паровозы ЛВ послевоенного образца или легковушки 1930-х годов, «засветившиеся» в кадрах уличных революционных событий, происходящих в городе в 1917-1918 гг.).

Детальный разбор провожу лишь с одной целью: помочь читателям на этих нескольких примерах убедиться, где фильме усугубили реальную ситуацию, а где, наоборот, своим героям «добавили комфорта».

Первый эпизод – выселение Зулейхи из дома и отправка ее в ссылку. По сценарию на все сборы несчастной женщине уполномоченный Игнатьев отвел буквально несколько минут, так что свежеиспеченная вдова успела лишь одеться и собрать лишь небольшой узел с вещами и едой.

В реальных условиях подобных запредельных строгостей не практиковали. Существовали утвержденные официальнно нормы для спецпереселенцев. Им разрешалось взять с собой продовольствие из расчета на два месяца, а также необходимые предметы домашнего обихода — одежду, хозяйственные инструменты, посуду, — общим весом не более 25-30 пудов на хозяйство. Дозволялось иметь при себе наличные деньги, но не более 500 рублей на семью.

А вот картину далекого и долгого путешествия в эшелоне создатели фильма явно «подсластили». Причем и для конвоируемых, и для конвоирующих.

Мы видим, что разномастную толпу ссыльных сажают в большие четырехосные товарные вагоны, где эти «путешественники поневоле» находятся в сравнительно не стесненных условиях. Но таких вагонов в 1930 году не было. А всех арестантов, переселенцев запихивали в маленькие теплушки. Люди там лежали на нарах так тесно, что даже порворачиваться на другой бок приходилось всем вместе, синхронно.

А рядышком «украшало жизнь» импровизированное отхожее место – ведро или дырка в дощатом полу, в лучшем случае лишь условно отгороженное какими-то тряпками.

Столь же «некорректно» показано место, где находятися в пути комендант эшелона Игнатьев и его подчиненные. В кадре мы видим салон-вагон с весьма просторными и богатыми интерьерами, где чекист может весьма комфортно развлекаться «под настроение» со своей пассией. Очень сомнительно, чтобы для эшелона со ссыльными, который сопровождает простой командир-чекист с всего-навсего двумя «кубарями» в петлицах, выделили столь роскошную «единицу подвижного состава»! Салон-вагон – это для партийных бонз, для высшеего военного руководства…

Создатели фильма явно не стали усугублять «черноту», показывая сцены в красноярской пересылке и в трюме баржи, медленно тянущейся по широкой сибирской реке. Этих кадров попросту нет.

А ведь в реальных условиях, судя по воспоминаниям бывших узниковв ГУЛАГа, на крупнейших пересыльных пунктах Сибири и Дальнего Востока творился зачастую сущий ад. Здесь, где пересекались пути одновременно тысяч подневольных людей, среди которых были в том числе и блатные, отпетые отморозки, существовал, например, ужасный обычай, именовавшийся в народе «колымским трамваем».

За непонятным словосочетанием кроется жуткое массовое изнасилование: самые распоясавшиеся «старожилы» с молчаливого согласия охраны по прибытии новой партии этапируемых хватали находящихся там женщин, чтобы удовлетворить собственную похоть, – насиловали каждую, сменяя друг друга, по несколько человек. Сплошь и рядом несчастные «пассажирки трамвая» не выдерживали подобных физических издевательств, умирали.

Нечто похожее творилось нередко и в трюмах больших барж, которыми этапы ссыльных и заключенных доставляли в сибирскую, дальневосточную глухомань, к месту их будущего подневольного обитания.

К слову сказать, авторы фильма «смикшировали» эпизоды с баржей, практически оставив от этой долгой и мучительной эпопеи несколько экранных секунд. Вот только что группа ссыльных, в которой находятся главные герои, погрузилась в трюм старой баржи, и почти сразу же – сцена с затоплением ее. Причем, судя по репликам персонажей, произошло это уже в 400 километрах от Красноярска. На то, чтобы преодолеть такое расстояние, утлой посудине, буксируемой маломощным катером, потребовались бы не одни сутки.

Теперь – о таежной жизни маленького спецпоселения на берегу реки. Да, выглядят эти люди – в соответствии с суровой действительностью, — отнюдь не презентабельно (костюмеры и гримеры постарались!). Но в остальном, – жизнь в мини-лагере, показываемая нам на экране, смотрится куда комфортнее, чем она была бы в таких условиях «на натуре».

Демонстрируя жизнь человека среди тайги, кинематографисты – и это традиционно, — полностью игнорируют такой важнейший фактор, как комары и гнус.

Зулейха, Игнатьев, сумасшедший профессор, лениннградская супружеская пара – все ходят летом по тайге, как по парку Сокольники! Господа, — в теплую пору уже через пару минут на их лицах и руках живого места не было бы!  (Автору этих строк доводилось бывать в тех «благословенных» краях. С приятелем мы однажды провели эксперимент: я в полном противокомарином обмундировании чуть-чуть посидел на пеньке без движения, а он потом хлопнул меня ладонью по спине. Взялись считать убитых при этом комаров, дошли до семи десятков и бросили столь увлекательное занятие. 

Если следовать правде жизни, все герои фильма должны были бы появляться в кадре с опухшими, испещренными красными точками от укусов лицами. Либо, пользуясь «ноу-хау» сибирских старожилов, красоваться перед объективом камеры с вымазанными тонким слоем глины щеками, лбом, висками… Понимаю, конечно, что с точки зрения кинематографической эстетики, подобные нюансы могут сильно испортить видеоряд, навредить драматургии… Понимаю. И потому не в претензии. Однако тем критикам, которые обвиняют создателей фильма в чрезмерном сгущении красок, в нарочитом смаковании ужасов сталинского времени, все-таки посоветовал бы принять к сведению изложенные в этом абзаце факты.

Столь же далеки от истинной ситуации кадры зимовки спецпереселенцев (по крайней мерее увиденные в 4-й серии). Так запросто ходить на сибирских морозах с непокрытыми головами, так сравнительно комфортно выживать в построенной на скорую руку, почти без необходимых инструменов (ведь у них там даже гвоздей нет!) самодельной землянке, где топится одна лишь небольшая печка-очаг…

Вспоминается рассказ, услышанный в свое время от одного из «сидельцев» северного ГУЛАГовского лагеря. – Зимой в бараках от холода, тянувшего снаружи, который не могли победить даже несколько расставленных в помещении печей, к утру бушлат, намотанный на голову покрывался снаружи корочкой льда! Не сбрасывайте со счетов и эти факты, рассуждая на тему об «очернении» советского периода в фильме «Зулейха открывает глаза».

Мнение историка

А теперь выслушаем специалиста, исследователя истории ГУЛАГа Максима Никольского.

«Сюжет фильма завязан на теме раскулачивания, проводившегося в СССР в довоенные годы. Эта широкая кампания была тесно взаимосвязана с другой программой тогдашнего советского руководства, навязанного им крестьянству, – принудительными хлебозаготовками и массовой коллективизацией. Именно в ходе осуществления этой программы обострились отношения большевистских начальников и мало-мальски зажиточных сельских жителей.

В деревнях и селах участились случаи активного саботажа, а то и вооруженного противодействия, за которыми чаще всего стояли именно те крестьяне, которым было что терять при реквизиции зерна и коллективизации, — кулаки. Естественно, последовала реакция «сверху»: убрать такую помеху!

Как всегда, «старт» дал товарищ Сталин:

«Чтобы вытеснить кулачество, как класс, надо сломить в открытом бою сопротивление этого класса и лишить его производственных источников существования и развития (свободное пользование землей, орудия производства, аренда, право найма труда и т. д.). Это и есть поворот к политике ликвидации кулачества, как класса. Без этого разговоры о вытеснении кулачества, как класса, есть пустая болтовня, угодная и выгодная лишь правым уклонистам…»

Вслед за тем появилась и необходимая законодательная база.

Вот один из основополагающих документов, который во многом определил действия властей на местах, — постановление Политбюро ЦК ВКП(б) от 30 января 1930 года «О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации».

«В целях решительного подрыва влияния кулачества на отдельные прослойки бедняцко-середняцкого крестьянства и безусловного подавления всяких попыток контрреволюционного противодействия со стороны кулаков проводимым советской властью и колхозами мероприятиям, принять в отношении кулаков следующие меры:

а) первая категория – контрреволюционный кулацкий актив немедленно ликвидировать путем заключения в концлагеря, не останавливаясь в отношении организаторов террористических актов, контрреволюционных выступлений и повстанческих организаций перед применением высшей меры репрессии;

б) вторую категорию должны составить остальные элементы кулацкого актива, особенно из наиболее богатых кулаков и полупомещиков, которые подлежат высылке в отдаленные местности Союза ССР…

в) в третью категорию входят оставляемые в пределах района кулаки, которые подлежат расселению на новых отводимых им за пределами колхозных хозяйств участках…»

Судя по всему, муж Зулейхи подпадал под вторую категорию раскулачиваемых.

Однако в реальных условиях появилась и еще одна совсем уж широко трактуемая категория репрессируемых в селах и деревнях «мироедов». У идейных коммунистов и комсомольцев прочно вошло в обиход слово «подкулачник» (более «научно» их   называли «кулацким антисоветским активом»). Таким термином обозначали людей, якобы, лояльных кулакам, которые стремятся в будущем сами стать зажиточными. При столь субъективной оценке в «подкулачники» легко удавалось записать любую, даже самую бедную крестьянскую семью, — и применить к ней репрессивные меры.

А между тем, существовал ведь официальный правительственный документ, определяющий (хотя тоже не очень четко) критерии, по которым следовало решать в каждом конкретном случае: кулак – не кулак.

Совнарком СССР еще 21 мая 1929 года издал Постановление «О признаках кулацких хозяйств, в которых должен применяться Кодекс Законов о труде». Согласно этому документу, признать крестьянина «кулаком» можно если он :

— имел собственную сельскохозяйственную технику;

— сдавал такую технику в наем;

— использовал наемный труд;

— занимался торговлей или иными нетрудовыми доходами.

Операция «Раскулачивание» резко набирала обороты. 6 февраля 1930 года вышел приказ ОГПУ, согласно которому следовало «изъять» 60 тысяч кулаков «первой категории». А уже несколько дней спустя, 15 февраля на столе у руководителя чекистов Ягоды появилась такая сводка:

«При ликвидации кулаков как класса изъято в массовых операциях и при индивидуальных чистках 64 589 человек, из них в ходе подготовительных операций (1 категории) 52 166 человек, а в ходе массовых операций — 12 423 человека…»

Согласно другому документу – справке Отдела по спецпоселенцам ГУЛАГ ОГПУ, за 1930-1931 гг., было раскулачено и отправлено на спецпоселение почти 400 тысяч семей – 1,8 миллиона человек.

Во многих случаях раскулачивание сопровождалось «перегибами» — так на смягченном канцелярском языке обозначали в документах совершенно неоправданное, вопиющее насилие, применяемое к крестьянам.

Вот фрагмент из хранящегося в архиве документа — записки, направленной начальником СОУ ОГПУ Е. Евдокимовым на имя Сталина:

«Бригада, руководимая секретарем местной партийной ячейки Бутенко, раздела дочь одного кулака и начала душить отца. У двух середняков имущество забиралось также без описи. Одного из них раздели, его же 12-ти летнюю дочь оставили в одной рубашке на улицу. Просьбу матери отдать ребенку рядно, член бригады и член партии отклонили…

Зиновьевский округ. Председатель Мало-Помошнянского штаба при сельсовете Кононенко Григорий вызвал середняка и середнячку для сдачи посевматериала. После отказа последних, он отвел их в отдельную комнату, где пытался вынудить середняка всунуть свой половой орган в рот середнячки…

Член штаба бригады по сбору посевматериала в д. Тимоновка Омельчук Илья, в связи с отказом середнячки (40 лет) вывезти пшеницу, направил ее в другой штаб с «препроводительной» следующего содержания: «Поведите ее в темный угол и там изнасилуйте»…»

В соответствии со спецприказом ОГПУ от 2 февраля 1930 г. «О мероприятиях по ликвидации кулачества как класса», основную массу раскулаченных выселяли на Север, в Сибирь и другие отдаленные районы.

Добраться до места назначения суждено было далеко не всем.

Краноречивые сведения можно найти в письменном рапорте начальника ГУЛАГ М. Бермана на имя заместителя председателя ОГПУ, датированном весной 1933 года. «Несмотря на Ваши неоднократные указания… о порядке комплектования и организации эшелонов, направляемых в лагеря и трудпоселки ОГПУ, состояние вновь прибывающих эшелонов совершенно неблагополучное… В эшелонах отмечена исключительно высокая смертность и заболеваемость, преимущественно сыпным тифом и острожелудочными заболеваниями…

По сообщению Нач. Сиблага ОГПУ, из состава прибывших из Сев. Кавказа в Новосибирск эшелонов трудпоселенцев… общей численностью в 10185 человек умер в пути 341 человек, … в том числе значительное количество от истощения…»

Судя по ГУЛАГовским статистическим отчетам, только в северных комендатурах СибЛАГа (Нарымский край) с июня 1931 года по июль 1932 года умерло около 110-150 человек на тысячу спецпереселенцев.

Вот несколько фрагментов воспоминаний тех, кому удалось выжить в этой передряге, устроенной для них государством:

«В ледяной холод шел обоз по заснеженной тайге. В санях ехали сопровождающие милиционеры и дети. Младших несли родители на руках, следуя пешком за обозом. Коченели, немели озябшие руки, и не было сил удержать дитя. Если ребенок выпадал, матери не давали его поднять — оставался холмиком заснеженным на дороге. А на безумные крики матери был ответ конвоиров: «Не ори, все равно сдохнет!»

Если кто-то совсем обессиливал — пристреливали. Потому и шли за обозом волки, ожидая очередную жертву… Вокруг не было никакого жилья, отдыхали прямо на снегу. Детям давали по кусочку хлеба, взрослым — жмыха. Половина взрослых умерла по пути, а дети — почти все погибли…»

Конечным пунктом для раскулаченных становились так называемые спецпоселки (другой вариант названия – трудпоселки). Зачастую партию высланных привозили под конвоем в какое-либо абсолютно безлюдное до той поры место и высаживали здесь. Несчастным приходилось с нуля обустраивать хоть жалкое подобие жилища. Именно эта ситуация и показана в фильме.»

Нам покзали еще не все серии. Так что, может быть, по окончании просмотра всего сериала возникнут и еще какие-то предметы для обсуждения: что так в этом фильме, а что не так.

Продолжение темы — в материале «Сериал «Зулейха открывает глаза» рассорил россиян»